Выдержка из работы:
Некоторые тезисы из работы по теме Прекрасное и возвышенное по И. Канту
Введение
По мнению одного из видных представителей философии постмодерна Ж.-Ф.Лиотара, не Ницше, а Кант своим разграничением понятий прекрасного и возвышенного предвосхитил некоторые важнейшие тенденции “современности”: ее искусства, эстетики и философии . Суть этого предвосхищения, по мысли Лиотара, в утверждении Кантом беспредметного (идеи, “непредставимого”) как источника эстетического переживания. Лиотар утверждает, что “современность разворачивается в ускользании реального и в соответствии с возвышенным соотношением представимого и мыслимого”, а потому сегодня “нам надлежит не поставлять реальность, но изобретать намеки на то мыслимое, которое не может быть представлено” . Трудно не согласиться с французским философом в том, что касается диагностики глубинных оснований кризиса современной эстетики и квалификации искусства двадцатого столетия как искусства возвышенного, все последовательнее порывающего с эстетикой прекрасного, с “прекрасными формами”. Но в то же время определение искусства, ориентированного на прекрасное, как искусства всецело предметного, рассудочного, репрезентативного (в противоположность искусству, нацеленному на непредставимое) выглядит, по меньшей мере, спорным .
3 Критика иерархизма в кантовском учении о прекрасном и возвышенном
Уже феноменология прекрасного показывает, что это чувство может быть определено не иначе как чувство, возвышенное над обычными чувствами, как чувство, которое мы связываем прежде всего с самим красивым предметом, как если бы он был не чем-то, но всем, абсолютной цельностью, воплощенной идеей мира. Однако атрибут бесконечности не может принадлежать никакому конечному предмету, следовательно, чувство бесконечности (как чувство совершенной красоты) не может иметь своим источником ограниченную форму предмета, которая, по Канту, доставляет удовольствие благодаря реализованному в свободной игре соответствию способностей рассудка и воображения. И если признать, что одной целесообразности формы для определения предмета в качестве прекрасного недостаточно, тогда необходимо предположить, что прекрасный предмет свою возвышенность по отношению к “просто красивым” и “нравящимся” нам предметами получает (как и возвышенный предмет) за счет перенесения на него чего-то внутреннего, ноуменального, чувство которого пробуждается, возбуждается в нашей душе созерцанием красивого предмета. Максимально возможная для конечного предмета нецелевая целесообразность (порождающая в душе чувство удовольствия) выполняет по отношению к трансцендентальному центру, ядру личности ту же стимулирующую роль, что и (для чувственного восприятия эмпирического человека) несоразмерность способности воображения данному ей в ощущении материалу.