Выдержка из работы:
Некоторые тезисы из работы по теме Межкультурные заимствования (на примере Византии и Руси)
Византийская империя была для русских не только богатым и могуще-ственным соседом (соперником в делах воен¬ных, экономических и политиче-ских; предметом зависти и ко¬рыстного интереса для восточнославянских племен, выступав¬ших в отношении Византии как такие же варвары-кочевники, что и печенеги или половцы по отношению к Киевской Руси), но и выступала как идеал государственного могущества, всемирной признанно-сти, экономического и духов¬ного богатства, как пример, образец, эталон оп-тимального об¬щественного устройства — централизованного, иерархизиро-ванного, регламентированного до мельчайших деталей ритуального или це-ремониального характера. Можно даже сказать, что созда¬телям древнерус-ского.государства было уже недостаточно жить за счет своего великого сосе-да, однако неприемлемым, да и не¬возможным было жить под его эгидой или покровительством; за¬дача состояла в том, чтобы стать державой, равновели-кой Визан¬тии, быть ее партнером, союзником, быть может, конкурентом во всех международных делах, — но «на равных», как два побра¬тима. Крещение могло сознаваться в этом контексте как акт куль¬турно-исторического «вы-равнивания», «братания», ценностно-смыслового уподобления.
В восточном христианстве русская культура стремилась найти адекват-ную себе форму, с одной стороны, не противоречащую стихийности и уст-ремленности в бесконечность, с другой, - способную связать воедино хаос раздробленности, различные крайности, безмерность устремлений духа, его «откровений и вдохновений». Такой идеальной формой для русского духа в Х в. казался порядок религиозно-культурного и общественно-государственного устройства Византии, что и предопределило его предпоч-тение русскими культурными людьми этого времени – любому другому – и западному, и восточному.
Древнерусское государство, возникшее в IХ в., приняло в 988 г. хри-стианство из Византии и тем самым оказалось вовлеченным в мощный поток византийской культуры. Ее усвоение и творческая переработка породили оригинальную и самобытную культуру, которую называют древнерусской.
Актуальность исследования. Дискуссионным до сих пор остается во-прос о культурно-историческом выборе Руси в пользу восточной ветви хри-стианства, развивавшейся в соседней Византии. Рассмотрение симбиоза рус-ской и Византийской культур представляет особый интерес.
Объект исследования. Культура Руси и Византии.
Цели исследования. Определить межкультурные заимствования (на примере Византии и Руси).
Задачи исследования.
1. Культурно-исторический выбор Руси.
2. Влияние Византии на письменность Руси.
3. Рассмотреть вклад византийских мастеров в русское художествен-ное ремесло и зодчество.
1. Культурно-исторический выбор Руси.
В самом общем виде предпочтение христианства восточным религиям, выказанное русскими культурными людьми в X в. — накануне и после Кре-щения Руси, — понятно. Здесь и ориента¬ция на экономически и культурно развитые страны Европы, давно христианизированные, и признание универ-сализирующих, спла¬чивающих, объединяющих людей функций христиан-ской церкви (политических и социальных, культурных, идеологических, соб¬ственно религиозно-культовых), и антропоморфность, точнее — очеловечен-ность представлений о Боге и его отношениях с людьми (Богочеловек, созда-ние человека по образу и подобию Божию и т.п.), — черты, ведущие свое происхождение от традиций анти¬чной, прежде всего древнегреческой, куль-туры с ее ярко выра¬женным классическим антропоцентризмом, делавшие ре-лигию душевно близкой и органичной людям различного социального, этни-ческого, языкового происхождения.
Другое дело, — почему свой выбор мировой религии русские люди (в том числе политики, государственные деятели, воины, торговцы, — словом, все, так или иначе прикоснувшиеся к цен¬ностям и формам современной им культуры) остановили имен¬но на восточной ветви христианства, развивав-шейся в соседней Византии и получившей впоследствии имя «православия» . Лето¬пись не содержит убедительной мотивации именно этого реше¬ния. Оче-видно, в глубине осуществленного Русью культурно-ис¬торического выбора заключено несколько разных, хотя и тесно связанных мотивов принятия нужного на том этапе для Руси решения, и ни одного из них не следует от-вергать с порога, стре¬мясь рассматривать их в совокупности, в единстве (как происхо¬дит в процессе принятия какого-либо трудного решения и у от¬дельной личности).
Разумеется, на первом плане мотивации была территориаль¬ная бли-зость Византии как культурного, религиозного и полити¬ческого центра, с давних пор ощущавшаяся Русью как важный фактор своего исторического развития (что проявлялось в раз¬личных формах притяжения и отталкивания — от торговых и культурных связей до завоевательских, нередко просто гра-би¬тельских походов «на Царьград»), Несомненно, что во всех отно¬шениях Константинополь как культурно-политический и духов¬но-религиозный центр был для Руси (не только чисто террито¬риально, но и в ценностно-смысловом отношении) ближе, чем Иерусалим или Рим, не говоря уже об отдаленных аравийских Мекке и Медине. События, происходившие в Византии, были достовернее, понятнее, ощутимее верхушке древнерусского об¬щества, неже-ли те, что имели место у «латинян», у арабов или в окутанной легендами Па-лестине; в некоторых из них свою роль играли или пытались сыграть и рус-ские — князья, воины, тор¬говцы, послы.
Из летописного повествования не вполне ясно, в чем состо¬яли мотивы отказа князя Владимира от христианства в его за¬падном варианте (будущее католичество). Если судить по тексту «Повести временных лет», посланцы папы римского («немци» от «папежа»), как бы наученные опытом «болгар магометанской веры», старательно доказывали минимальности своих обря-довых запретов: «пощение по силе, аще кто пьет или ясть, то все во славу Божью, рече учитель нашь Павел» . Владимир же, по леген¬де, не задавая лишних вопросов, отослал папских гонцов назад со словами: «отци наши се-го не прияли суть» . Предполагается, что русский князь имел в виду изгнание из Руси немецких мис¬сионеров в 961—962 гг. Однако, если предубеждение русских к «немцам» и римскому варианту христианства было столь велико, князь, вероятно, мог даже не предоставлять слова папским по¬сланцам и не спрашивать их: «како заповедь ваша?» Не очень понятны и позднейшие мо-тивы осуждения западного христиан¬ства, вытекающие из речи греческого философа, излагающего библейскую историю и основные аксиомы христи-анства: «служать бо опресноки, рекше оплатки, их же Бог не преда <...>; си же того не творять, суть не исправили веры». Следующие далее обвинения латинян в непочитании икон и попирании начертан¬ного на земле креста и во-все ни с чем не сообразны. Из всего эпизода общения с «немцами» следова-ло, пожалуй, лишь то, что восточное христианство, в отличие от западного, было принято «отцами» современного Владимиру поколения восточных сла-вян (хотя бы некоторыми из них), т.е. выбор восточного христиан¬ства дейст-вительно опирался на авторитет предания и религиоз¬но-культурный опыт предков, действительно был освящен заве¬тами отцов (в отличие от отноше-ния к западному христианству, оказавшемуся в целом не принятым).